Поиск по сайту
Подписка на рассылку

Л.Г.Антипенко "Метаправо и социалистическое правосознание"

III

Как и формирующаяся теория метаправа, метаисторическая наука начинает с того, что определяет предмет своего изучения, указывает на пределы компетенции принадлежащих ей суждений. Если история изучает развёртывающуюся во времени жизнь народов и государств как нечто такое, что уже дано, задано на фоне исторических процессов, то метаистория интересуется и вопросом о том, как возникает тот или иной этнос, как он превращается в нацию, образует государство. Предмет метаистории, как нетрудно догадаться, имеет три аспекта: национально-этнический, экономический, геополитический. Мы опишем их по возможности кратко, но так, чтобы удалось выделить в каждом из них важнейшие законы и закономерности, входящие в содержание метаистории.

Проблемам возникновения этносов (отдельных народов), т.е. этногенезу, посвящены исследования Л.Н. Гумилёва. После В.И. Вернадского, сделавшего предметом научного изучения земную биосферу, Гумилёв то же самое сделал по отношению к антропосфере, когда впервые указал на одно её фундаментальное свойство. Антропосферу, заметил он, было бы правильнее называть этносферой, потому что она существенно неоднородна, мозаична, распадается на отдельные сообщества, которые принято называть либо народами, либо нациями, либо этносами [7;135]. Этнос – социальная система. Но каковы её особенности, ставит вопрос Гумилёв и отвечает: «По-моему мнению, этнос – это замкнутая система дискретного типа – корпускулярная система. Она получает единый заряд энергии и, растратив его, переходит либо к равновесному состоянию со средой, либо распадается на части»[8; 121]. Именно как системы такого типа, продолжает он далее, существуют в биосфере природные коллективы людей с общим стереотипом поведения и своеобразной внутренней структурой, противопоставляющие себя («мы») всем другим коллективам (не «мы»). Это явление противопоставления связывает социальные формы со всеми природными формами. «Это как раз тот механизм, при помощи которого человек влияет на природу, воспринимает её составляющие и кристаллизует их в свою культуру». Вот тезис, говорит он далее, «который я буду защищать в дальнейшем и который, как мне кажется, благодаря 20-летнему опыту (20 лет тому назад вышли первые мои работы на эту тему) не был поколеблен» (там же).

За этими определениями следует формулировка закона неизбежного распада этнической системы при некоторых, выявленных историческим опытом, обстоятельствах. Оказывается, в наших земных условиях, встречаются, по словам Гумилёва, жизнеотрицающие социальные системы, воздействующие пагубным образом на другие системы. Казалось бы, пишет автор, их самоубийственные идеи не могут оказать воздействия на здоровые коллективы, многочисленные популяции, крепко сложенные этносы. «Однако, – отмечает он, – могут и оказывают. Это происходит в тех случаях, когда столкновение  этносов с различной  комлементарностью насильственно связывает их в одну химерную целостность, которая всегда бывает неустойчивой» [9;155]. В ареалах столкновения этносов, где поведенческие стереотипы неприемлемы для обеих сторон, повседневная жизнь теряет свою повседневную обязательную целеустремлённость, и люди начинают метаться в поисках смысла жизни, которого они никогда не находят. Вместо развивающейся здоровой социальной системы возникает антисистема, т.е. система упрощающаяся и гибнущая. «Лимитом упрощения, – говорит Гумилёв, – является вакуум» [9;155]. Таков результат влияния на этнос, нацию, государство этнического антипода, антипода по отношению к тому этносу или нации, которые создают или создали данное государство.

Наглядный исторический пример, к которому апеллирует Гумилёв, это – химерическое Хазарское царство, хазарский каганат, который исчез почти бесследно с лица Земли в результате внедрения в хазарский этнос чуждого ему этнического антипода. Нетрудно заметить, что нечто подобное происходит сейчас буквально на наших глазах и с Россией.

В религиозно-православном мировоззрении антогонизм между этническими антиподами представляется как differentia specifica принципа (догмата) абсолютного различия между истиной и ложью, добром и злом, духом чистым и духом нечистым, Богом и дьяволом. Принцип этот направлен на то, чтобы избежать поклонения химерическому богу, т.е. тому объединению бога и дьявола, которое подаётся в Ветхом завете, в частности, во Второзаконии. Но он находит и чисто научное оправдание. Установка на абсолютное различие, взятая в отношении истины и лжи, используется в не-евклидовой (Воображаемой) логике Н.А. Васильева [10]. Напомним, что Воображаемая логика Васильева признаётся в качестве одной из вершин творческой мысли человека наряду с не-евклидовой (Воображаемой) геометрией Лобачевского [11].

Что касается вопроса о нации и государстве, то  здесь надо отметить, что государство возникает по мере того, как тот или иной народ, этнос, преобразуется в нацию. Немецкий социолог Курт Хюбнер обращает внимание на два необходимых признака нации. Этнос складывается в нацию тогда, когда у него появляется историческая память. Нацию, пишет он, определяет её история. Её история – аналог биографии отдельного человека, его судьбы. Поэтому можно сказать так: «Нация  как общая судьба (этноса. – Л.А.) определяется своей историей» [12;331]. Но осознание народом своей исторической общности ещё недостаточно, чтобы сложилась нация. Сознание национальной общности, указывает Хюбнер, формируется к тому же под воздействием внешних факторов. Эти факторы – существование вокруг данной нации других наций, других народов, настроенных дружественно или враждебно к ней. Национальные или этнические различия и приводят к появлению той разницы между племенами и народами, которая выражается словами «свои–чужие». Нация образуется и крепнет тогда, когда человеческие конфликты внутри неё становятся малозначительными, несущественными по сравнению с теми угрозами, которые нависают над ней извне. В таких условиях в конце концов возникает государство. Видимо, так надо понимать следующее высказывание Хюбнера: «Государство нуждается во внутренних связующих силах национального сознания. Но к этому сознанию субстанционально относится и связь с интегративными силами других наций» [12;381].

Поскольку «интегративные силы других наций» не всегда настроены дружелюбно к данному государству и могут предпринимать по отношению к нему враждебные акции, государство заботится о том, чтобы упреждать их, заранее обезвреживать и по необходимости отражать. С этой целью оно налаживает службу собственной безопасности, обзаводится органами разведки и контрразведки, содержит вооружённые силы, для чего требуется введение и с этой стороны правовой регламентации.

В экономическом аспекте метаистории мы выделим один закон, который формулируется здесь впервые. Это – закон оптимального соотношения между личной, частной и общественной или общественно-государственной собственностью. Имеется достаточно точный критерий оптимизации, хотя он и представляет некоторую трудность для понимания. Трудность – в непривычном ходе мысли. Многие ли из тех, кто приобщён к марксистским стереотипам мышления, знают об открытиях нашего отечественного мыслителя С.А. Подолинского (1850 – 1891)? В его исследованиях мы находим нужный нам критерий. Свои идеи Подолинский развивал, отправляясь от критического анализа классической политэкономии. Известно, что  центральным её ядром выступает трудовая теория стоимости. Представители классической политэкономии – Адам Смит и др. – утверждали, что источником богатства народов, т.е. всей накапливаемой стоимости полезных вещей, служит человеческий труд. По количеству затраченного труда можно было, как полагали, судить о величине потребляемой стоимости. Труд приобретал статус той единой «субстанции», размер которой отождествлялся с величиной стоимости. Но прежние политэкономы не задумывались о том, чем должна расплачиваться за трудовую выработку полезных для человека вещей окружающая природная среда, земная природа.

Не отвергая полностью трудовую теорию стоимости, Подолинский подверг серьёзной критике её исходные положения. Он заметил, что всякий труд представляет собой работу, связанную с превращениями энергии. Труд совершается во многих природных процессах и без участия человека. И нельзя не видеть того, что и они являются источником стоимости. (Наиболее яркий пример – работа  растений, позволяющая накапливать в них, посредством зелёных листьев, солнечную энергию). Но природа учит человека тому виду труда, который явно ведёт к накоплению превратимой энергии, т.е. такой энергии, которая может быть использована для проведения дальнейшей работы. (На современном физическом языке превратимую, в смысле Подолинского, энергию называют низкоэнтропийной энергией). Совершив для себя это открытие, Подолинский показал, что человеческий труд не однороден, он подразделяется на труд производительный и труд расточительный. «Труд, – писал он, имея в виду хороший, производительный труд, – есть понятие положительное, заключающееся всегда в потреблении механической или психической работы, имеющей непременным результатом увеличение превратимой энергии или сохранение от рассеяния такой энергии, которая при своём потреблении будет иметь последствием увеличение запаса энергии» [13;37]. Расточительный труд, напротив, оставляет после себя обесцененную, хаотизированную энергию, не могущую быть потреблённой на  последующих этапах проведения тех или иных полезных работ. Но дело в таком случае не ограничивается обесцениванием энергии. Хаотизируется, подвергается загрязнению природная среда. В глобальных масштабах расточительный труд вызывает экологический кризис и ведёт, в конце концов, если иметь в виду современные  условия  экономического проиэводства, к экологической катастрофе.

Экологическая проблематика – вопрос отдельный. А мы возвращаемся к закону оптимального соотношения между личной, частной и общественной или общественно-государственной собственностью. Против наличия у каждого человека личной собственности теперь никто не возражает. Речь идёт о той собственности, которая запускается в трудовой оборот и приносит прибыль, т.е. позволяет наращивать капитал. С точки зрения сформулированного нами закона к такой собственности имеют причастность три субъекта: работодатель, работник и…природа. Независимо от того, кто является работодателем – отдельный человек, артель, корпорация или государство – собственность должна распределяться таким образом, чтобы её использование в качестве средств производства приводило к увеличению превратимой энергии и не наносило ущерба окружающей природе. Возможна ли в принципе такая организация труда? Не только возможна, но и необходима для того, чтобы земная цивилизация свернула с гибельного пути, ведущего её к экологической катастрофе. В.И. Вернадский показал, что земная биосфера в своём развитии накапливает свободную, т.е. превратимую, по терминологии, Подолинского, энергию [14; 487–488]. А поскольку антропосфера – часть биосферы, человечество в принципе способно привести законы  развития земной цивилизации  в соответствие с закономерностью антиэнтропийного развития биосферы. Всё зависит от того, какой выбор из двух имеющихся альтернатив она изберёт.

Мы называем форму общественного сознания, при которой может быть сделан осознанный выбор оптимального развития цивилизации, социалистической. С неё начинается дорога к построению того общественного уклада жизни, который было бы целесообразно называть культурно-созидательным социализмом. При таком социализме сама собой отпадает возможность классового антагонизма и эксплуатации человека человеком, но не потому, что в общество внедряется равенство всякого со всяким (серая уравниловка), а потому, что каждый собственник средств производства обязан будет, подчиняясь закону оптимального соотношения между частной и общественной собственностью, повышать творческий потенциал занятых у него на производстве работников. Пока что этого нет. Современный буржуазный эксплуататор в соблюдении закона оптимального соотношения не заинтересован. Его интересует только прибыль. Если её приносит расточительный труд, он, живя в обществе потребления, будет его безмерно расширять, не считаясь с экологическим ущербом. В рамках же культурно-созидателього социализма организаторам расточительного производства места не останется.

Доктрина культурно-созидательного социализма не имеет ничего общего с так называемым интернационализмом, с установкой на уничтожение этносов и наций. Наоборот, в сферу его творчески-созидательной деятельности входит задача созидания самоё нации. При этом не исключается образование на социалистической основе супранациональных сообществ, суперэтнических объединений по типу того, что в бывшем Советском Союзе формировалось под названием советского народа. И тут впору будет заметить, что нельзя видеть основную причину распада советского народа в распаде государства.  Есть ещё причина имманентная. Это – неравноправное положение в  конгломерате объединённых этносов СССР  народа русского. Русских  в СССР, по определению, не было и по существу быть не могло, разрешалось говорить только о русскоязычных.  О праве русского народа называть себя нацией тем более не могло быть и речи, ибо такое право, как полагали партийные идеологи, противоречило бы доктрине интернационализма. Только в годы Великой Отечественной войны русскому человеку было предоставлено право называть себя русским вместе с правом на защиту своей Родины. [Напомним о том, что до 1934 года использование  термина «родина» находилось под запретом. Этот запрет был снят 16 мая 1934 года, когда вышло Постановление ЦК ВКП(б) о восстановлении преподавания русской истории в школах и университетах. Называлась она, однако, историей СССР.
    Геополитический аспект метаистории открывает неожиданный (для многих) ракурс геополитики. Он позволяет ответить на вопрос, каким количеством пространственных измерений охватывается предмет геополитики. По старым геополитическим рецептам (Маккиндер, Хаусхоффер и пр.) он определяется свободой передвижения, с преодолением препятствий, по двухмерной поверхности Земли, т.е. двумя пространственными измерениями. Современный космический мониторинг (наблюдение Земной поверхности средствами космической аппаратуры) делает очевидным тот факт, что предмет геополитики имеет, по крайней мере, три пространственные измерения. Но было бы для нас непростительной ошибкой, если бы мы упустили из виду временное измерение (четвёртый параметр) предмета геополитики. Предмет геополитики располагается в четырёхмерном пространстве-времени – вот чему учит метаистория! С метаисторической точки зрения геополитика на современном этапе своего развития превращается в геохронополитику. Только геохронополитика позволяет ответить, например, на такой вопрос: кому в конце концов принадлежит Аляска, которую в своё время продал США русский царь Александр II (напоминаем, что продавалась она в аренду сроком на 99 лет). Только геохронополитика позволяет утихомирить «демократические» страсти, развернувшиеся вокруг Курильских островов, которые являются неотъемлемой частью России в соответствии со всеми четырьмя измерениями предмета геополитики. Я уже не говорю о том, что кое-что по геополитическому праву в историческом разрезе принадлежит нам и на нынешней территории США (например, известный форт Росс и его окрестности). Из сказанного должно быть ясно, что Министерство иностранных дел будущего восстановленного Государства Российского будет иметь в своём составе геохронополитический отдел, способный давать компетентные ответы на вопросы, касающиеся геополитических взаимоотношений с другими государствами и народами.

Назад 1 2 <3> 4 5 Вперед